Армянский терроризм – начало: Захват Оттоманского банка

Согласно распространенному заблуждению, армянский терроризм появился в семидесятые годы двадцатого века в качестве “ответа” на так называемый “геноцид армян” и равнодушие мирового сообщества к судьбе “многострадального армянского народа”. Наиболее “продвинутые” знатоки истории Среднего Востока могут вспомнить армянские теракты двадцатых-тридцатых годов – тогда жертвами армянских террористов становились главным образом члены правительства младотурок.

Факты, однако, свидетельствуют об обратном: армянский терроризм сформировался и заявил о себе задолго до первой мировой войны. Причем, что удивительно, подтверждают это и армянские источники.

В августе 1996 года в Армении по инициативе Молодежного союза Армянской революционной федерации дашнакцутюн – “дашнакского комсомола” – торжественно отметили… столетие первого террористического акта – захвата боевиками-дашнаками Оттоманского банка в Стамбуле. Произошло это 14 (по новому стилю 26) августа 1896 года, “юбилейные торжества” же прошли, соответственно, 14 августа 1996 года.

Как это было

Мишень для нападения дашнаки выбрали безупречно. Совместный турецко-французско-английский Оттоманский банк был одним из крупнейших финансовых учреждений Турции, через него осуществлялось множество торговых операций с зарубежными партнерами. Пост генерального директора банка занимал англичанин – сэр Эдгар Винсент. И террористический акт в Оттоманском банке даже теоретически не мог остаться без внимания “мировой общественности”.

14 (26) августа в операционный зал банка врываются 26 вооруженных “борцов за счастье армянского народа” во главе с Гарегином Пастерманджаном. Как указывают историки, по крайней мере трое из участников нападения, включая и главаря, – не турецкие, а кавказские, то есть, российские армяне. В зал было брошено несколько самодельных бомб, террористы, стреляя во все стороны, забаррикадировались мешками из серебряных монет. Около 150 сотрудников и посетителей банка были захвачены в заложники. Очень скоро террористы оглашают и свои требования.

Вот как излагает их известный европейский историк Эрик Файгл, автор книги “Правда о терроре” (Армянский терроризм – истоки и причины):

– назначение европейского верховного комиссара по делам армян Османской империи; 
– подчинение милиции и полиции европейскому офицеру; 
– судебная реформа в соответствии с европейской системой; 
– изменение налоговой системы; 
– списание долгов по налогам; 
– всеобщая амнистия; 
– создание европейской комиссии для наблюдения за выполнением указанных требований.

Банк находился в руках террористов 14 часов. При посредничестве иностранных дипломатов начались переговоры. Затем в здание вошел генеральный директор банка сэр Эдгар Винсент, его сопровождал российский переводчик Максимов. Файгл пишет, что получены были только гарантии беспрепятственного выезда террористов за рубеж. В результате налета было убито четверо террористов. Еще пятеро получили ранения и их отправили в больницу.

Жертв среди турок, по позорной практике, сложившейся, как подчеркивает Эрик Файгл, у европейских наблюдателей того времени, никто не считал. 17 терористов-дашнаков на роскошной яхте сэра Эдгара Винсента покинули страну. Затем они пересели на французское судно “Жиронда”, которое увезло их в Марсель. Уже после того, как кризис с заложниками в Оттоманском банке был разрешен, власти Османской империи организовали выставку оружия и взрывчатых веществ, конфискованных у армянских террористов. Европейская пресса, указывает Файгл, эту выставку проигнорировала полностью. Более того, очень скоро вмешательство иностранных дипломатов вынудило турецкие власти вообще закрыть выставку – и этот факт тоже был проигнорирован прессой.

Зловещий прецедент

Терроризм как таковой к этому времени уже существовал. Мир уже пережил появление в России “Народной воли” и серию покушений на царя Александра II, который в конце концов был убит народовольцами в 1881 году. Существовал к тому моменту и армянский террор – боевики возникшей в Женеве в 1887 году социал-демократической партии “Гнчак” в крупных турецких городах, прежде всего в Стамбуле, где и было сосредоточено основное армянское население, устраивали классические террористические “трехходовки”.

Сначала совершали покушение на одного из правительственных чиновников Османской империи, причем, как правило, происходило это в центральной части города. Как свидетельствует Файгл, обычно заранее приглашали европейских журналистов. Таким образом армянские лидеры рассчитывали спровоцировать власти на репрессии в отношении армянских “революционеров”, ответом на что должны были явиться “стихийные мятежи”. А тогда уже, были уверены армянские вожди, за них заступятся европейские “великие державы”.

Но то, что произошло в Оттоманском банке, представляло собой террористическое “ноу-хау”. Впервые в истории террористы захватили заложников – случайных людей – и потребовали выполнить их политические требования, угрожая, в противном случае расправиться с заложниками. Потом этот “опыт” переняли уже другие террористы.

Власти в таком случае оказываются в более сложном положении, чем даже в случае публичной расправы с весьма одиозной личностью. Отказ выполнить требования террористов означает, по логике вещей, согласие на гибель ни в чем не повинных заложников, готовность выполнить эти требования – тяжелейшую моральную капитуляцию. На таком фоне согласие на беспрепятственный выезд террористов за рубеж, даже в сочетании с освобождением из тюрем их “товарищей”, слишком многим представляется наименьшим из зол.

В 1896 году власти Турции освобождать из тюрьмы армянских “политзаключенных” не стали. Однако в годы расцвета политического террора в 70-е годы власти многих европейских стран предпочитали поддаться шантажу, но спасти заложников.

По мнению Файгла, это “стало прецедентом. Налет на Османский (Оттоманский) банк продолжает служить классической моделью терроризма и шантажа во всем мире: взятие заложников, требование огласить условия, а затем – гарантия выезда в одну из иностранных держав”.

Захват Оттоманского банка изначально был рассчитан на привлечение внимания зарубежной аудитории. И, наконец, мир по сути впервые столкнулся с террористическим актом, главной целью которого было перехватить инициативу внутри самого подпольного движения.

“Дашнакцутюн” против “Гнчака”…

Главной целью устроителей теракта было вовсе не изменить положение армян Османской империи, а выдвинуться на первые роли в самом армянском движении. В нем к этому моменту уже четко обозначились два центра силы: партии-близнецы “Гнчак” (“Колокол”) и “Дашнакцутюн”.

Обе эти организации выступали с социал-демократическими лозунгами и заодно требовали предоставить независимость армянским вилайетам в Турции. Историки, анализируя программные документы обеих партий, пришли к выводу, что у “Гнчак” было сравнительно больше социал-демократии, а у “Дашнакцутюн” превалировал национализм. Но куда более важным было другое различие: гнчакисты ставку делали на Великобританию, а дашнаки – на Россию.

Еще в первой половине XIX века в армянской среде развернулась острейшая борьба между американскими миссионерами-протестантами и традиционной армяно-григорианской церковью, весьма близкой к российскому православию. Протестантские миссии активно “вербовали” неофитов-прозелитов, обещая им широчайшие возможности для обучения на Западе, прежде всего США. В результате в среде армянской молодежи в желающих принять протестантство отбоя не было.

“Традиционная” григорианская церковь была всерьез обеспокоена обвальной потерей паствы, но предложить своим прихожанам, особенно молодым, что-нибудь привлекательное не могла. Но и сдаваться без боя не хотела. В результате в 1839 году наступление на позиции “миссионеров” началось по всему фронту. Армян, принявших протестантизм, отлучали от григорианской церкви, что означало личную катастрофу: они не только не могли быть обвенчаны или похоронены по церковному обряду, но и фактически оказывались вне закона и вне общества.

Кроме того, как указывает хроникер миссионеров Вильям Э.Стронг, были “сожжены школы, произведены аресты, и распространился террор”.

…Или Россия против Европы?

Но к последнему десятилетию XIX века соперничество между Россией, с одной стороны, и европейскими странами, с другой, за контроль над армянским национальным движением обострилось донельзя. Уже позади была Крымская война между Россией и Великобританией, не поделившими наследие Османской империи.

В 1878 году, Турция даже заключила с той же Великобританией договор, по которому на сто лет отдавала под ее управление остров Кипр, получая взамен гарантии военной помощи на случай войны с Россией. Но 1914 год, когда с началом первой мировой войны и Великобритания, и Россия окажутся по одну сторону линии фронта, Турция – по другую, и Лондон в одностороннем порядке разорвет Кипрскую конвенцию, объявив об аннексии острова, тоже еще не наступил.

“Армянская карта”

На рубеже XIX и ХХ веков о независимости грезили многие, и народы Оттоманской империи исключением не были. Национализм как политическое движение только заявлял о себе, но о своих государствах задумывались болгары, сербы, греки… Армяне по сравнению с другими немусульманскими народами Османской империи находились в положении, которое можно назвать и более выгодным, и катастрофическим.

С одной стороны, историки, действительно изучавшие реальное положение дел в Османской империи, сходятся во мнении, что на рубеже веков армяне были наиболее привилегированным меньшинством в Османской империи. Но в то же время, в отличие от тех же сербов, греков и т.д., они ни в одном регионе Османской империи не составляли большинства. Основная часть армянского населения была рассеяна по крупным городам Османской империи.

Развернуть партизанское движение по типу “гайдуков” они не могли. Но и отказаться от желания урвать свой кусок при дележе еще существующей империи не могли тоже. И тем более армянское движение не могло остаться без внимания европейских политиков, которые уже готовились к разделу Османской империи.

Союз с армянами обещал контроль над Восточной Анатолией – тут не было плодородных земель, нефти или золотых приисков, но этот горный узел занимал господствующее положение во всей Юго-Западной Азии, и отсюда уже можно было без труда “прорываться” к Средиземному морю, к проливам Босфор и Дарданеллы, к границам Ирана, к населенным арабами территориям – современному Ближнему Востоку…

Презентация по-дашнакски

Собрание армян-эмигрантов в одном из кафе Женевы в 1887 году, где была организована партия “Гнчак”, и учредительный съезд “Дашнакцутюна” в Тифлисе в 1890 году разделяют всего три года. Однако к 1896 году “Гнчак” уже наслаждалась вниманием европейских журналистов, политиков и дипломатов. Было непонятно, как поведет себя в этой ситуации Россия: станет ли она “раскручивать” “Дашнакцутюн” в противовес “Гнчаку” или же постарается навести мосты с “гнчаканами”.

На этом фоне дашнакам был просто необходим громкий террористический акт, который позволил бы им не просто заявить о себе, но еще и утвердиться в глазах общественного мнения в качестве “реальной силы”, с которой имеет смысл связываться. Как показали последующие события, расчет удался. Уже к первому десятилетию ХХ века доминирование в армянском национальном движении “Дашнакцутюна” никто не пытался оспорить. Более того, даже лидеры “Гнчака” поторопились переориентироваться на Россию.

Уильям Лангер в своем труде “Дипломатия империализма”, изданном в Нью-Йорке в 1968 году, приводит воспоминания доктора Хамлина, основателя Роберт колледжа. Один из активистов “Гнчака” заявил ему, что боевики этой организации, которые Лангер именует “бандами”, будут “искать возможность убивать турок и курдов, поджигать их села, а затем уйдут в горы. А разъяренные мусульмане набросятся на беззащитных местных армян и начнут такую варварскую резню, что Россия под знаменем гуманности и христианской цивилизации вторгнется и захватит эти земли”.

Когда ужаснувшийся миссионер назвал этот план самым зверским и дьявольским из когда-либо известных, “армянский патриот” без тени сомнения заявил: “Это вам так кажется, но мы, армяне, твердо решили освободиться. Европа услышала болгарские ужасы и освободила Болгарию. Она услышит и наш плач, когда он дойдет до воплей и крови женщин и детей…Мы отчаялись. Мы сделаем это.”

Внутренние последствия внешней политики

Правда, ставка на террор оказалась опасной игрой. С одной стороны, армянские политические группировки находились под сильнейшим влиянием партий, составлявших жесткую оппозицию режиму. К тому же многие из них, в частности, эсеры, имевшие тесные связи с дашнаками, открыто провозглашали “индивидуальный террор”, то есть политические убийства, своим методом борьбы. С другой, соблазн использовать армян как “отмычку” к турецким дверям тоже был велик.

А, кроме “Гнчака” и “Дашнакцутюна”, в армянской среде влиятельных политических организаций, с которыми можно было бы иметь дело, не было. Пожалуй, начало активной российской помощи армянским экстремистам в Турции можно считать уникальным в истории России случаем, когда “государственные” интересы превысили соображения внутриполитического риска.

Но России очень скоро пришлось на собственном опыте убедиться, что “сотрудничество” с террористами – дело весьма опасное, а “вирус нестабильности” государственных границ не признает. Уже в 1905 году политическая борьба в России окончательно и бесповоротно сворачивает на “силовой” путь. Затем следует 1917 год с его двумя революциями, наконец, долгая, кровопролитная и изнурительная гражданская война.

В следующий раз об армянском терроре в Москве вспомнили уже в 70-е годы, когда “энергетический кризис” и хлынувший в страну поток нефтедолларов позволили задумываться о новых амбициозных политических планах. Впрочем, это уже другая история.