Баку в поэзии Павла Антокольского (1896-1978)

После создания в 1934 году Союза советских писателей в Азербайджан была послана большая группа писателей и поэтов с заданием перевести на русский язык образцы фольклора и литературы титульных народов советских республик. В группу входили Владимир Луговской, Павел Антокольский, Маргарита Алигер, Николай Асеев, Евгений Долматовский, Аделина Адалис и другие известные литераторы.

Результатом работы этой группы стала Антология азербайджанской поэзии, изданная в 1939 году – в Москве и в 1940 году – в Баку. Все названные (и неназванные) участники группы работали интенсивно и плодотворно, но наиболее продуктивной оказалась деятельность по пропаганде азербайджанского фольклора и литературы Павла Антокольского (1896-1978), которого уже с того времени азербайджанские журналисты именовали «большим другом азербайджанской литературы».

П.Антокольский широко известен и как русский поэт советского времени, и как замечательный переводчик как русской классической, так и русской советской поэзии.

Впечатляет размах переводческой амплитуды деятельности Антокольского как популяризатора азербайджанского фольклора и литературы. Он перевел и образцы героического эпоса («Рассказ о разграблении дома Салор Казана» из «Китаби Деде Коркуд»; песня «Сегодня битва» из «Кероглу») и народную песню «Гора и равнина», такие образцы классической литературы, как поэма Мухаммеда Физули «Лейли и Меджнун», вступление к поэме Низами Гянджеви «Лейли и Меджнун», стихотворения Гасан-оглу («Ты душу выпила мою»), Хабиби («Богиня!»), Мухаммеда Физули («Печалью сердце сожжено», «Я жизнью жертвовал не раз», «Бессилен друг», «Велишь мне ненавидеть жизнь»), Ковси («Где друг», «Влюблен я», «Моя мучительница»), Нишата Ширвани («Мюреббе», «Отшельник»), Молла-Панаха Вагифа («Когда Меджнун услышал»), Молла Вели Видади («О, друг моей души»), Аббаскули ага Бакиханова («Обращение к жителям Тавриза», «На тех глазах», «Как жаждет сердце», «Письмо в стихах»), Мирза-Фатали Ахундова («Восточная поэма на смерть Пушкина»), Аббаса Сиххата («Поэт и муза»), Мирза Алекпера Сабира («Интернационал»), Самеда Вургуна («Свободное вдохновение»), Мамеда Рагима («Бессмертный герой», «Сорок девушек»), Османа Сарывелли («Фиалка»), ашуга Валеха («Зарнияр и Валех»), а также двенадцать пятистиший Ага-Масиха Ширвани.

Близкое знакомство с многовековой азербайджанской литературой, бережное отношение к ее лучшим образцам в своих переводах добыли П.Антокольскому славу ее знатока, авторитета в области ее изучения и исследования. Характерно, что именно Павлу Антокольскому была уготована почетная миссия – написать Предисловие к сборнику «Поэты Азербайджана», увидевшему свет в знаменитой популярной серии «Библиотека поэта».

П.Антокольский, будучи замечательным поэтом, не мог не отразить Азербайджан и в собственном поэтическом творчестве. В литературном наследии П.Антокольского имеются три стихотворных посвящения столице Азербайджана Баку. Это два стихотворения одинаково озаглавленные «Баку», одно из которых написано в 1937 году, а второе – в 1950 году, а также стихотворение «Утро в Баку» (1938).

Необходимо отметить, что в 1930–1940-х годах в Баку особенно бурно кипела трудовая жизнь во всех слоях азербайджанского и инонационального населения. В стихотворении «Баку» (1937) Антокольский преподнес феерию «городу Огней», включив в произведение часть собственной биографии. Поэт утверждает, что хотя он житель северной столицы, Ленинграда, но «город на Неве» не столь привлекателен для него, как Баку:

Но мне нравится утро в Баку
И ночная подкова огней.
Я люблю этот жаркий, живой,
Жадный к жизни, отважный народ.
Вставший вахтой своей трудовой
В сердце бухты, у Волчьих Ворот.

Именно сегодняшний день Баку в особенности привлекает поэта. П. Антокольский считает, что «не о сказках их (литературных обработках азербайджанских писателей) пылкая речь // Не минувшее цель наших встреч».

Та же идея, в сущности, сопровождает и последние два стихотворения П.Антокольского («Утро в Баку» и «Баку», 1950). В них он не столько описывает цель своих приездов в столицу Азербайджана, потому что об этом он подробно рассказал читателям в предыдущем сочинении, сколько обращается к потомкам по поводу обоснования своего нового пристанища. Город отныне связывает автора многочисленными нитями, раскрепощает его в творческом отношении.

Обращает на себя внимание использование намеренно внелитературного синтаксического строя следующих слов-сигнализаторов: в России «недолюбил», «недодумал», «недоглядел», «недовысказал». И сколько там, на родине осталось «неконченых дел» («Утро в Баку»).

Отрицательная частица «не» уже с самых первых строк стихотворения активно входит в ткань всего повествования в целом, становясь чуть ли не самым частотным его словесным элементом и, насквозь пронизывая пару строф (абзацев), может восприниматься как речевая избыточность. Но это тот случай, когда синтаксическая алогичность оборачивается конкретной логикой в общем контексте.

Вывод представляется таким: конечно, автор успеет сделать в Баку то, что начал, ибо масса «неконченых дел» остаётся, как он подчёркивает, «страстными, замаранными в дыме и саже» и требует своего окончательного разрешения. Это особенно заметно на примере стихотворения «Утро в Баку». В нём с позиций не столько собственно лингвистических, сколько проблемно-тематических и идейно-художественных П.Антокольский отчасти рассказал о своих творческих планах:

Здравствуй, моя недотрога! Ты та же,
Сколько на свете неконченных дел,
Страстных, замаранных в дыме и саже
Сколько я зрелищ не доглядел
Не долюбил, не додумал и недо –
Высказал! Здравствуй, морская заря!
Встала ты Самофракийской Победой,
Светлые складки туники струя

Необходимо отметить, что в своих новых творениях он именно и доскажет то, что ранее «недовысказал», напишет о том, чего в Ленинграде в те годы недодумал, и т.д. Это совершенно очевидно, и недаром в последнем по хронологии стихотворении «Баку» (1950) он с воодушевлением воскликнул:

Мне затем подарен этот город,
Чтобы я любил свою работу,
Чтобы шире распахнул свой ворот
И дышал до смерти горячо.

Анализ трёх стихотворений П.Антокольского, посвященных столице Азербайджана, подводит к мысли о богатстве идейно-художественных и стилистических оттенков в речи русского поэта. Например:

Как назвать тебя, Город Огней,
Чтоб звучало точней и верней?
Как достойно и нежно назвать
Чтоб любому хотелось узнать,
А бакинец в далёком краю
Сразу молодость вспомнил свою…

Это – изначальные строки стихотворения «Баку» 1937 года. Уже в них содержится такой важный компонент поэтического синтаксиса, как риторический вопрос. Причём, как представляется, это ещё и вопрос-подсказка, когда легко напрашивается ответ. Куда же ещё «точней и верней», если среди огромной массы российских ценителей поэзии мало кто знал, что столицу Азербайджана так испокон веков и называли?

Подсказка же состоит в том, что «Город Огней», в отличие от исконного и ставшего уже трафаретным «города ветров» или сугубо географического «седого Каспия», ассоциировался с добычей нефти. Так горели огни на вышках, и каждый бакинец, по меткому замечанию автора, находясь «в далёком краю», мог действительно вспомнить свою молодость.

Кроме того, отмеченное также согласуется с основными положениями последователей древнего учения Агурамазды. Видимо, П.Антокольский в своё время знал и эти подробности страноведческого характера, так как в «Баку» (1937 года) он написал:

Так сегодня рождается стих
В старом городе, в сердце Огня

И спустя тринадцать лет П.Антокольский завершит свою мысль:

Здесь поклонники Агурамазды
Жгли огонь на выщербленном камне.

Русский поэт в такой степени «сердцем и душой привязан» к Баку, что готов переплыть океан, лишь бы протянуть руку братскому народу. Привлекает внимание тот факт, что на материале небольших по объёму стихотворных сочинений, словно спрессованная в веках, вкратце нашла своё художественное отображение история Баку и Азербайджана в целом.

Перед мысленным взором русского читателя, никогда не посещавшего столицу республики, встают крепостные стены-валы, «башни хазар и мечети османов» периода «мрачного Средневековья». Использован также каскад слов или выражений, живописующий пейзаж Баку и пригородов (солончаки, промысла, буровые вышки и т.д.) – «Утро в Баку»). А из «Баку» 1950 года узнаёшь исторические факты такого содержания:

Здесь Тимур-хромец, на всё гораздый,
Ордами стоял у Волчьих Врат.
Здесь, на древней отмели Хвалыни,
Чёрное сокровище хранится.

Как свидетельствует история, Баку знает немало примеров варварских нашествий и многочисленных случаев отпора врагу. Но история города – это не только войны, но и отражение менталитета нации, кстати, одного из центральных разделов культурологического анализа, занимающегося вопросами его отражения в западноевропейских и восточных государствах в составе теории поэтического синтаксиса.

И выясняется, что, вне зависимости от национальности, политических убеждений и религиозной принадлежности, каждый зарубежный гражданин, посещавший этот город – прежде всего гость, которому непременно оказывали радушный приём. В стихотворении «Утро в Баку» Антокольский пишет:

Новые люди, чья почва и климат
Дышат полуденным мощным трудом,
Снова тебя, как товарища, примут
И пригласят в человеческий дом.

К тому же здесь, как отмечено в «Баку» (1937), «тоску-печаль» всегда готовы развеять народные певцы – ашуги. Кстати сказать, они не только являются частыми посетителями домов; как подчеркивал П.Антокольский, у азербайджанской нации очень сильна традиция петь. Песни в Баку слышатся отовсюду, и автор, покидая «приветливый город» Баку, вспоминает, как «где-то за синью туманов // Ржанье коней и хрипенье зурны». Под этот своеобразный аккомпанемент автор размышляет:

Как старается умный оркестр
Сердце ночи разбить пополам,
Как таристы зовут зурначей,
Как Меджнун заклинает Лейли,
Как из песни, неведомо чьей,
Потянулись на юг журавли.

Источник: azerhistory.com