О попытках аннексии Нагорного Карабаха в первой половине 1920-х гг.

Основной задачей данной статьи является раскрыть, на основе введения в научный оборот архивных материалов, попытки армян аннексировать Нагорный Карабах в первой половине 1920-х годов.

5 июля 1921 г. Кавказское бюро ЦК РКП(б) принимает решение оставить Нагорный Карабах в составе Азербайджанской ССР и образовать здесь автономную область с центром в городе Шуше и т.д.. 19 июля 1921 г. президиум Азербайджанского ЦИК заслушал доклад Н.Нариманова о решении Кавбюро от 5 июля и предложил АзЦИК широко оповестить население о том, что «Нагорный Карабах остается неотъемлемой частью Советского Азербайджана с правом внутреннего самоуправления в пределах Советской Конституции с Областным исполкомом во главе».

Проводить эту работу энергично взялся Л. Мирзоян. На созванном по этому случаю 1 августа 1921 г. в селе Кендхурт чрезвычайном съезде второго участка Шушинского уезда Мирзоян выступил с докладом, в котором подчеркнул, что с экономической, духовной, политической и национальной точек зрения Карабах тесно связан с центром Азербайджана Баку, отмечал правильность и целесообразность постановления Кавбюро ЦК РКП (б) о создании в составе Азербайджанской ССР автономной области в Нагорном Карабахе.

Вместе с тем Мирзоян предупредил армян Нагорного Карабаха о возможности некоего «национального гнета». Кроме того, в выступление Л.Мирзояна в качестве способа «устранения всякой возможности национального гнета и создания условий культурного развития населению нагорной части» подчеркивается тезис о подчинении Нагорного Карабаха именно Баку, который таким образом как бы отделяется от остального Азербайджана. Это и понятно, поскольку в Баку армяне занимали во всех структурах партийной и государственной власти ведущие позиции.

После возвращения из Нагорного Карабаха Л.Мирзоян выступил 8 августа 1921 г. на заседании Политбюро ЦК АКП (б) с докладом о положении в регионе, представив дело так, что автономия региона является единственным путем решения здесь национального вопроса.

Но приведенные им аргументы противоречили друг другу. С одной стороны, он говорил о пренебрежительном отношении «со стороны многих товарищей к армянам работникам и к армянскому населению», а с другой, связывал возникновение карабахского вопроса с националистически настроенными интеллигентами-армянами.

В тоже время в его выступлении звучали обвинения в национализме в адрес азербайджанских коммунистов Карабаха, которые не без основания продолжали смотреть на нагорную часть Карабаха как на гнездо дашнаков и теванистов. Мирзоян предлагал «отозвать националистически настроенных работников и послать в Шушу нескольких русских работников, чтобы разрядить создавшуюся обстановку».

В конце своего выступления Мирзоян представил ультиматум: «В случае невыполнения выдвинутых мною предложений считать необходимым провести предложение, выдвинутое армянскими работниками Карабаха, т.е. выделить весь Нагорный Карабах в самостоятельную административную единицу с центром в Ханкенди, непосредственно подчиненную центру Совнаркому и АзЦИК, а в партийном отношении ЦК АКП».

Как видно, Н.Нариманов был прав, когда писал, что Нагорный Карабах под усиленным давлением Мирзояна был объявлен автономной областью. Решение ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 г. о предоставлении Нагорному Карабаху автономии в составе Азербайджанской ССР подхлестнуло сепаратистские настроения у местных армян, поскольку нарушило их планы по присоединению к Армянской ССР.

Для срыва выполнения этого решения, в Тифлис были отправлены мнимые делегаты со лживыми жалобами на нападения на армянские села и участившиеся случаи убийств армян. В своей телеграмме в ЦК АКП(б) от 2 августа 1921 г. А.Караев опровергает эти слухи, заявив, что «с мая до 2 августа не было ни одного случая убийства армянина».

Сепаратистские настроения карабахских армян открыто проявились и на беспартийной крестьянской конференции, проведенной 19 октября 1921 г. во 2-м участке Шушинского уезда с участием представителей ЦК А.Караева и Л.Мирзояна. Все выступавшие на съезде армянские делегаты в один голос возражали против оставления Нагорного Карабаха в составе Азербайджанской ССР. Основными аргументами при этом были: 1) высокий якобы культурный уровень армян по сравнению с азербайджанцами, которые «не могут даже самоуправляться»; 2) национализм азербайджанских коммунистов. Предлагалось присоединиться к Армении или даже к России.

Таким образом, визиты Л.Мирзояна в Нагорный Карабах способствовали новому всплеску сепаратизма среди местных армян. Это подтверждают телеграммы, поступавшие в ЦК АКП (б) на имя Н. Нариманова от руководящих работников Карабаха.

Так, в секретном письме от предукома Шушинского уезда Шамиля Махмудбекова от 17 марта 1922 года говорится: «Глубокоуважаемый доктор, в последнее время наблюдается разложение. Армяне (коммунисты и дашнаки) сеют рознь между мусульманами коммунистами и русскими. Пишут о нас в центр небылицы и стараются выжить нас отсюда, т.е. проводят политику Саркиса и его последователей. Мой священный долг это восстановление и сохранение в целостности Советского Азербайджана. Я как честный гражданин АССР не могу равнодушно смотреть на разрушение Азербайджана и предание его дашнаками».

В другой телеграмме Ш.Махмудбеков пишет: «…к вопросу о судьбе Нагорного Карабаха смею заверить вас в том, что со стороны его населения, т.е. армянской части, нет никаких вожделений к какому либо отделению от АССР по тем причинам, что, во-первых, оно прекрасно знает о своей гибели в случае, если будут отрезаны от низменности, во-вторых, от голодного, обнищавшего и ничего не имеющего Зангезура оно кроме циркулярных распоряжений ничего не получает, в-третьих, знает, что, будучи в территории АССР, они всегда будут иметь сильный голос, голос требующего и имеющего надежду, что их требования будут удовлетворены в первую очередь, чего не будет в ССРА».

На заседании Президиума ЦК АКП(б) 25 марта 1922 г. была заслушана телеграмма от группы ответственных работников Джеванширского уезда от 17 марта 1922 г. В ней отмечалось: «Разыгрывающиеся в последнее время в уезде события заставляют нас обратиться к вам и просить принять срочные меры против некоторых товарищей, дискредитирующих советскую власть и ведущих национальную рознь. Главную роль в этом играет один из ответственных товарищей, а именно Тевлярис Мирзабекянц, и известный кляузник Погос Акопов, которые телом и душой проникнуты национальным чувством и терроризируют мусульманское население».

Как говорится в телеграмме, указанные лица разжигали национальную рознь, всячески потворствуя армянским бандитам. На документе поставлена резолюция М.Багирова от 25 марта 1922 г.: «можно будет ограничиться отзывом Т.Мирзабекянца и Акопова».

7 июля 1923 г. был издан декрет ЦИК Азербайджанской ССР «Об образовании автономной области Нагорного Карабаха» (АОНК). Здесь надо обратить внимание, что если по решению Кавбюро РКП(б) от 5 июля 1921 г. центром будущей автономии Нагорного Карабаха было решено сделать Шушу, то данным декретом центр переносится в Ханкенди.

Впервые идея перенесения центра автономной области из Шуши в Ханкенди была выдвинута Л.Мирзояном в его докладе в Политбюро ЦК АКП (б) от 8 августа 1921 года. Вопрос о городе Шуше стал предметом обсуждения на заседании президиума ЦК АКП(б) 16 июля 1923 г., где было принято постановление включить его в состав Нагорного Карабаха.

Решение АзЦИК сделать Ханкенди административным центром АОНК вызвало недовольство в Шуше. В августе 1923 г. представители населения города и окрестных мусульманских селений обратились с письмом в АзЦИК, прося оставить Шушу центром автономной области, чтобы дать возможность населению духовно и культурно развиваться.

Реакция армянского руководства Нагорного Карабаха последовала немедленно. В телеграмме секретаря Шушинского уездисполкома С.Мануцяна на имя С.Кирова от 3 августа 1923 г. обращение охарактеризовано как «спекулятивное», и при этом цинично добавлено: «Просто чувствуют, что с перенесением центра прекратится торговля в Шуше, и торговцы будут лишены ожидаемой выгоды».

На заседании комиссии по выработке положения об АОНК, установлению границ между низменным и нагорным Карабахом в августе 1923 г. Каракозов также высказал мнение, что Шуша должна остаться за Нагорным Карабахом. Его мнение стало решающим в этом вопросе.

О последствиях этого шага можно судить по сообщению комиссии по обследованию Нагорного Карабаха, сделанного в 1924 г.: «Город, имевший когда-то население до 30 тысяч, теперь похож на развалину, и осталось не больше 7-8 тысяч жителей… Был торговым центром, теперь захудалый городишко. Налогов взимают массу, но ни копейки на Шушу не тратят. Голодающих и безработных до 2-х тысяч, в советских кооперативных органах, в больницах служат не тюрки, а пришельцы. Население винит в этом армян Нагорного Карабаха».

При виде этого плачевного положения один из членов комиссии заявил, что «ЦК АКП по отношению к Шуше ведет политику разрушения». Таким образом, включение Шуши в июле 1923 г. в состав АОНК фактически позволило армянам привести этот важнейший культурный центр Азербайджана в упадок.

Вскоре после декрета об образовании АОНК, 18 сентября 1923 г. решением Карабахского обкома партии Ханкенди в честь дашнака-большевика С. Г. Шаумяна и 26 бакинских комиссаров был переименован в Степанакерт. Это был первый шаг в многолетней кампании арменизации географических названий Нагорного Карабаха.

После принятия решения об автономии армянские националисты приступили к захвату ключевых постов в новых властных структурах. По данным на 1 апреля 1924 г., из 2636 армян членов уездисполкомов, учисполкомов и сельсоветов Азербайджана (за пределами Баку и Бакинского уезда) 1669, или 60% приходились на Автономную Область Нагорного Карабаха.

Партийные работники-армяне приложили максимум усилий к тому, чтобы в члены партии принимались в первую очередь армяне. Поэтому в партийной организации Нагорного Карабаха на 1 апреля 1924 г. было 405 армян (94,2%) и лишь 17 азербайджанцев (4 %).

Решением Политбюро ЦК АКП(б) от 16 июля 1923 г. для управления новой автономией был образован Временный революционный комитет под председательством А. Каракозова, в составе Б. Биниатова, К. Кафиева, Костаняна, М. Чальяна, а также обком в составе Констаняна (секретарь), С.Мануцяна, А. Каракозова, Б.Биниатова, Арзанян и Чальяна.

При этом, как свидетельствуют архивные документы, хотя в Азербайджанской ССР было очень много коммунистов-армян, в основном сконцентрированных в Баку, в Нагорный Карабах под предлогом усиления партийной и советской работы направлялись кадры из Армении. Видимо, руководство Армении уже не доверяло карабахским армянам, опасаясь потерять возможность вмешиваться в дела автономии.

С первых дней между членами ревкома Нагорного Карабаха возникли довольно сложные отношения, что в целом отрицательно влияло на ситуацию в автономии. Говоря словами Н.Нариманова, шла «дашнакская работа под флагом коммунизма».

Так, один из членов ревкома Башир Биниатов, бывший балаханский рабочий, назначенный в январе 1923 г. председателем Шушинского уездного исполкома, в сентябре того же года писал в своем заявление в ЦК АКП(б): « …прошу Вашего распоряжения о снятии меня с Карабаха и этим освободить от духовной гибели, тем более, что после реорганизации в Карабахе (т.е. предоставления автономии Нагорному Карабаху) нет необходимости оставить меня там, ибо мусульманская часть населения смотрит на меня как на предателя».

Однако его просьба была отклонена. Интересно, что даже некоторые работники-армяне не выдерживали этой обстановки. Так секретарь Карабахского обкома С.Мануцян в телеграмме на имя С.Кирова 16 сентября 1923 г., а также в заявлении в ЦК АКП(б) от 9 октября 1923 г. писал: «Кратковременная моя работа в обкоме окончательно убедила меня в том, что дальнейшее мое пребывание в Обкоме немыслимо. Взаимное непонимание, полная противоположность характеров и взглядов на советскую партийную работу, создавшаяся атмосфера в Карабахе, где по сей день властвуют личности, отрицательно будут влиять и влияют на общий ход работы в Карабахе…».

Обратимся к отчету комиссии по обследованию Равнинного и Нагорного Карабаха, заслушанному на заседании Политбюро ЦК АКП (б) 17 апреля 1924 г. Комиссия, обследовавшая азербайджанские и армянские села Карабаха, отмечала, что «в то время как среди населения в районе всего Карабаха нет и в помине чувств национальной неприязни, работники уездов и области ведут себя недопустимо, дело доходит до посылки официальных ультиматумов друг другу. В силу чего мы считаем обязательным незамедлительно снять с работы по Автономной области Чальяна, Камари, Акопова, Шахвердяна. Поэтому действительное положение вещей требует выделения из области новой административной единицы с исключительно мусульманским населением и гор. Шушой и присоединения его к одному из уездов с тюркским населением».

Приходится констатировать, что такую же политику проводили армяне-коммунисты в масштабе всего Азербайджана.

Взаимоотношения между азербайджанским и армянским населением Нагорного Карабаха, несмотря на заверения местных руководителей об отсутствии межнациональных конфликтов, оставались сложными. Армянское руководство Нагорного Карабаха всячески закрывало глаза на уголовные преступления против местных азербайджанцев, которые, как свидетельствуют архивные документы, происходили именно на национальной почве.

Одним из громких преступлений начала 20-х годов в Нагорном Карабахе было убийство милиционера Джафара Алиева и алиялинцев Гасана и Гасанали, сыновей главы племени. Решением Президиума ЦК АКП(б) от 24 января 1924 г. от имени АзЦИК была создана специальная комиссия в составе Горобченко (председатель), Велибекова и Аванесова.

Решением пленума Карабахского обкома от 4 февраля 1924 г. руководители-армяне воспрепятствовали проведению судебного процесса по данному делу в Гянджинском уездном суде, то есть за пределами АОНК, боясь разоблачения. Под предлогом отсутствия окружного суда в самом Нагорном Карабахе руководство области приняло решение обратиться через АзЦИК в ЦК АКП(б) о присылке чрезвычайно уполномоченного суда, рассчитывая, что судьями на процессе будут армяне. И эти расчеты полностью оправдались.

На основе материалов комиссии 14 февраля 1924 г. ЦК АКП(б) принял решение командировать в Нагорный Карабах чрезвычайную сессию Верховного суда в составе И. Довлатова (председатель), Шукюрли, Сорокина, а зампрокурором сессии назначить Мирзабекяна. Как видим, судить убийц-армян должны были их соотечественники, так что говорить здесь о справедливом правосудии не приходилось.

Интересно, что после этого случая Каракозов решил создать высший судебный орган автономии. С этой целью он направил в 1925 году телеграмму С.Кирову, в которой говорится: «В коллегии Наркомюста решено в Нахчыване организовать Глав-суд, а у нас нет. С другой стороны, хотя Карабах называется автономной областью, по содержанию своей конституции ничем не отличается от Нахкрая. Поэтому полагаю, что целесообразнее было бы все решения относительно Нахкрая распространить и на Карабах».

А.Каракозову удалось добиться создания 1 октября 1925 года Главного суда Нагорного Карабаха.

Выступая 12 марта 1925 г. на IV съезде Советов Азербайджанской ССР, посвященном 3-й годовщине Закавказской Федерации, лидер армянских коммунистов А.Мясников был точен в оценках, говоря: «Конечно, теперь еще как в ином армянине, так и в азербайджанце… есть националистическая психология, есть предрассудки националистические. Мы от этого еще не отрешились. Нужны годы, а может быть, и десятилетия… чтобы армянин не ненавидел тюрка, мусульманина… Даже если покопаться в ином коммунисте, то вы можете найти и у него эти предрассудки».

К сожалению, минувшие с тех пор десятилетия «социалистического интернационализма» не принесли коренных перемен.